Будни имперской стражи[СИ] - Матвей Курилкин

По неизвестным причинам нам повезло. Может быть, меня действительно впечатлила возможность потерять деньги, и я, наконец, сконцентрировался, а может, и не было здесь моей заслуги, но очередное игровое задание нашлось рано утром, как только я явился на службу. Я наткнулся на подсказку совершено случайно — во время посещения уборной я задрал голову к потолку, и заметил маленькую стрелочку. Стрелочки не было еще вчера. Не знаю, было ли это начало пути, или начало я пропустил, но дальше все было просто. Мне показалось, даже, что у начальства отказала фантазия — в прошлые игры найти "задание на ночь" было само по себе нетривиальной задачей. Например, в прошлый раз немногим удалось заметить, что в очередном приказе, вывешенном на доску объявлений, некоторые буквы или целые слова плохо пропечатаны. Во-первых, эти приказы в принципе мало кто читает, а во-вторых, все знают, что самописец в управлении барахлит. Тем не менее, некоторые все же проявили внимательность и смекалку, и расшифровали надпись. Мы тогда очень гордились Ханыгой — он первый обратил на подсказку внимание — возможно, потому, что по-прежнему дисциплинированно читает все вывешенное на доске объявлений. Правда, вместе с похвалой бедолага получил еще и порцию ругательств — он так радостно рванул от доски объявлений в наш кабинет, что все встречные не менее радостно рванули читать приказ.

Сегодня все было гораздо тривиальнее. Находя стрелочки в самых неожиданных местах, я постепенно спустился в морг. Свенсон, слегка удивленный тем, что я никак не отреагировал на его радушное "привет, давно тебя не было, чаю хочешь?", задумчиво проследил взглядом за тем, как я лезу в ячейку номер двенадцать, второго сверху ряда. Дело в том, что над каждой из встреченных мной стрелок указывалось расстояние в шагах до следующей, а над последней, которую я встретил уже буквально перед дверью морга, оно было что-то уж слишком велико — двести двенадцать. Намек был слишком толстый, не сообразил бы только идиот.

— Послушай, Сарх, я, конечно, ничего не имею против того, чтобы ты чувствовал себя как дома, но ты мне все-таки, объяснишь, может быть, зачем тебе так срочно понадобился этот бедный гном? Он уже давно ждет безутешных родственников, которые добросовестно отправят его в печку, но вы с ним не настолько похожи, чтобы я мог предположить, что ты относишься к таковым!

— Спокойно, Свенсон, я не претендую ни на останки бедолаги, ни даже на его честь. Там должна быть подсказка…

— А, ваши дурацкие игры. Вот уж не подумал бы, что ты так увлечешься!

— Я бы тоже ни за что не подумал. Мне просто нравится мой нынешний доход, и я совсем не хочу, чтобы он стал меньше.

Пока мы препирались, я успел найти задание на ночь — оно было написано карандашом прямо на полке, чтобы прочесть его пришлось даже сдвинуть труп. Да, начальство попутно тренирует отсутствие брезгливости у сотрудников. Впрочем, от этого недостатка я избавился еще будучи наемником в человеческих государствах. А заключалось задание в том, чтобы найти штаб квартиру ордена справедливости, и арестовать магистра. Причем арестовать нужно было так, чтобы остальные члены ордена, и тем более простые обыватели ничего не заметили. То есть похитить тайно. Да и сам арестованный не должен знать, кто же это его арестовал. Задача на первый взгляд странная, но объясняются странности просто — высокое начальство, заинтересовавшись новыми деятелями, решило использовать игру для того, чтобы разузнать про орден поподробнее. Не удивительно, что операция должна быть тайной — во-первых, пока никаких официальных обвинений предъявить ордену стража не может — законы не нарушены, а говорить индивидуум может что угодно, пока слова свои он не начнет подтверждать делом. Зря только они решили для этого игру использовать — задачка и так может оказаться не слишком простой, а если еще учесть, что группы захвата будут соперничать межу собой, то как бы она совсем не провалилась. Впрочем, насколько мне известно, дураков в управлении не водится, и свои интересы выше интересов дела ставить никто не станет, так что если две какие-нибудь команды окажутся в одно время в одном месте, то свои усилия они просто объединят, если, конечно, сумеют вовремя сориентироваться. Впрочем, эту штаб квартиру, прежде всего, хорошо бы найти.

Уяснив для себя задачу, я обратил, наконец, внимание на Свенсона:

— Ты, помнится, что-то там про чай говорил, великий повелитель мертвых?

— Великий повелитель — это тавтология, тебе не кажется, дружище? — задумчиво спросил меня тролль, прочитав, в свою очередь задание, и вернув полку с покойником на законное место.

— Кажется. А еще мне кажется, что ты не хочешь поить меня чаем, и я уже практически готов начать обижаться.

— Нет, начинать обижаться не надо. Чаем я тебя сейчас напою. А ты меня за это просветишь об этом ордене. Сижу тут в своем подземелье, обо всех новостях узнаю с запозданием. Какой это справедливости они добиваются?

— Не ко мне вопрос. Про этот орден пока вообще непонятно. Я, знаешь ли, лозунги только в пересказе слышал. Что-то там про тоталитарный режим. От их кровавой диктатуры хотят народ освободить, кажется. — важно сказал я, присаживаясь за стол и наполняя чашку. — И не спрашивай, почему диктатура такая кровавая. У нас, кажется смертных приговоров уже больше полугода не выносили. И, если хочешь знать, мы, как служащие стражи, являемся псами этого самого кровавого тоталитарного режима. Ты как, сильно меня боишься? В защите нуждаешься? А хотя ты и сам пес…

— Очень. Каждый раз после твоего посещения приходится штаны менять. Чаем вот поить заставляешь постоянно, опять же. Кто ж ты еще, как не кровавый пес? Да еще вымогатель, — серьезно кивнул Свенсон. — Ладно, я и так понял, что это какая-та очередная бредятина. Ты мне подробности лучше расскажи. От чего конкретно защищают, какими методами, сколько народу в ордене?

— Подробностями я тебя не порадую. Я сам об этой организации узнал только два дня назад, причем совершенно случайно. Ходят какие-то ненормальные по кабакам и объясняют народу, как сильно его притесняет нынешний тоталитарный режим, и, в особенности, долгоживущие.

— Вот те раз! А чего по кабакам-то? Знаешь, я, конечно, давно никуда не выбирался, но, помнится, народ в них как-то не слишком расположен о политике говорить. Не за тем туда ходят, или это я от жизни так отстал?

— Да знаешь, есть предположение, что приди они с этим на рыночную площадь, так могут ведь и ребра намять. Народ-то у нас все больше спокойный, да и к юродивым терпимо относится, но межрасового напряжения никому не хочется. Вот они и по кабакам и перебиваются. Хотя, конечно, не совсем понятно, какого результата они ждут. Очень мне сомнительно, что кто-то может рассчитывать, что их всерьез слушать станут.